 |
 |
|
|
|
||
А с Листиком произошло вот что…
Личное горе БурРуты уступило место хитрости. Он схватил Листик в ладонь, выкинув из неё предварительно зубы, и держал до тех пор, пока все не ушли. Только тогда он раскрыл рукалапу. «Теперь ты мой! – кровожадно произнесло существо. – Хоть ты и не мясистый, но всё-таки...»
В волнении за собственную жизнь Листик вывернулся, подскочил вверх и с громким звоном растворился в воздухе. БурРута понял лишь то, что что-то произошло. Но осознать не смог и в припадке полнейшей растерянности, выпустив целый шторм шумных бульб, срылся в своём подземном домике поглубже на пару с полным одиночеством.
...Фура с трудом расплющил левый глаз и увидел, что за время его отсутствия мир почему-то поделили пополам. В его левой части ещё оставались деревья, закрытое птицами небо, даже Большой Мотыль, а вот с правым полумирием поступили совсем жестоко – его просто не было. Правое полумирие потонуло во тьме. Несмотря на страх от такого открытия, Фура с величайшим трудом заставил себя открыть правый глаз... К этому моменту правую часть мира уже вернули на место, и он успокоился.
Оказалось, что Фура лежит на знакомой ему поляне около корней того самого дерева, с которого благодаря его теперешнему родственнику БурРуте произошёл его первый полёт на Мотыле.
– Ну-у ты-ы-ы-ы и-и-и-и ду-у-у-у-у-у-у-ра-аа-ак, – произнёс отчаянно Большой Мотыль, обращаясь, очевидно, к чудом выжившему другу.
– Это я-то!? – возмутился Фура.
– Все-е-е у-у-уш-ли-и-и на-а-а-а по-о-одви-и-и-иги, а-а-а мне-э-э-э ска-а-а-за-а-ли-и-и о-оста-а-а-аться-а-а с то-оо-о-б-оо-ой, и-и-и ко-о-огд-а-а-а о-очнё-о-о-о-ошь-ся-а-а, и-и-ид-ти-и-и с та-а-а-а-бо-о-о-й, – он передохнул. – А во-о-о-о-ообще, Фу-у-у-ура, мы-ы-ы-ы с то-о-а-а-бой все-е-е-ем мешае-е-е-ем...
Фура понимающе посмотрел ему в глаза.
Затем он молчаливо поднялся и с грустью несколько раз полез на спину Мотыля.
– Ты знаешь, это даже хорошо... это просто отлично, что они все ушли без меня... Это правильно... ты знаешь...
– Пе-е-е-е-е-е-е-ере-е-еста-ань свали-и-и-иваться-я-я с ме-ня-я-я-я... Бли-и-ин!
Фура, казалось, не услышал просьбы Большого Мотыля. Он был в Великом Погружении, правда, сам ещё не знал, во что, и пока лишь то и дело взбирался на спину друга, соскальзывая каждый раз.
– Ты знаешь, – поднял голову Фура... – Это всё правильно. Я ведь на самом деле очень опасный и скользкий тип... – Существо пробубнило это как-то уныло и вновь уронило взгляд. – ...Я ведь, даже по считалочке выпал... и вот подумал...
– Ну ты и ду-у-у-у-у-у-у-у... – И Большой Мотыль замахал крыльями, взлетая в воздух. Поднявшись до верхушки древнего дерева, того самого, где произошла их встреча, он опустился обратно.
– А я ду-у-у-у-у-умал, что ты-ы-ы-ы-ы мне кры-ы-ы-ылья-я о-о-о-тто-о-о-пта-а-а-ал...
– Ах, нет, они целы! – бросил Фура, продолжая прихлёбывать горькую думу. – Но это ничего, скоро мы всё изменим!
Большой Мотыль только грустно вздохнул такой перспективе. Он постарался настроить Фуру на деловой лад.
– Ты ду-у-у-у-у-у-умаешь долго, а де-е-е-е-елаешь ма-а-а-а-ло-о…
И Большой Мотыль подкинул своей мордой Фуру в воздух, подхватив его на лету на спину.
– А и правда, – обхватывая Мотыля всеми пятью лапами и ещё хвостом, пробормотал Фура. – А и вправду! – уже радостно воскликнул он... – Полетели!
– А мы-ы-ы-ы и та-а-а-а-ак лети-и-и-им. Вот только-о-о-о ку-у-уда-а-а-а-а-а? Ве-е-е-ечны-ы-ы-ы-й во-о-о-о-проо-о-ос…
– А туда! – закричал Фура, эмоционируя передними лапами в воздухе. – Вот туда и летим! Туда и туда! Куда ты несёшь?! Ты лети, а я буду высматривать подозрительные... подозрительные... Слушай, а ведь там подозрительные!.. Что-то ползёт...
– Где-е-е-е-е?
– Да вон! К ним!
И Фура так сильно впился задними лапами в бока Большого Мотыля, что тот неосознанно поддал жару и ринулся к указанному месту.
А по низу ползло действительно что-то подозрительное. Маленькое и худенькое, оно тащило в лапах непомерную ношу, прикрытую огромным листом. И ноша эта была настолько ценна, что существо не осмеливалось её уронить и, то и дело падая на колени, бережно поддерживало столь ценный груз.
Большой поток ветра, создаваемый Мотылём, вмиг налетел сверху, и существо от неожиданности рухнуло на землю, уже не желая вставать, – поднялась только головка, смахивающая на округлый треугольник с иглами на макушке. Шум крыльев Бабочки заглушал все остальные окружающие звуки, поэтому игловатое существо долго и непонимающе смотрело на жестикулирующего пассажира сверху.
– Тш-ш-ш-ш-ш... – прошипело оно и поднялось, крепче, но вместе с тем и осторожнее прижав к себе что-то там под листом.
Уши уже привыкли к шуму и стали слышать некоторые слова:
– Ты... вот... типа ....! Ага!... А ещё...
Но пассажир приземляться и не думал.
– Тш-ш-ш-ш-ш-ш... – вновь прошипело существо и побрело своей дорогой.
– Какая наглость! – вскричал Фура... – Он игнорирует моё общение! Снижайся, Мотыль!
Большая Бабочка пошёл на посадку.
– Ты! Скелет игольчатый! Ану стой! Лапы вверх!
Существо остановилось, непонимающе окинуло Фуру и Мотыля взглядом и застыло в ожидании.
– Лапы! – торжествовал Фура. – Покажи лапы!
Существо замялось, выражение его мордочки приняло замысловатый вид – и так и застыло. Тем временем Фура спрыгнул со спины своего друга.
– Мы-ы-ы-ы ии-и-и-щее-е-е-е-ем... – вежливо начал Мотыль.
– Стой! Не рассказывай! – И Фура подбежал к незнакомцу поближе. – Живо показывай лапы!
– Тш-ш-ш-ш-ш... – многозначительно ответило существо.
Фура оторопел, но не растерялся:
– Ты мне не шипи! Ты мне лапы показывай! Лапы! – И он подбежал ещё ближе, уже поднимая свои лапки вверх и махая ими в воздухе. – Вот так! Понял?! Вот так!
Терпение существа начинало закипать. Оно бережно положило свой груз на траву, медленно отошло на три шага, тем самым приблизившись к неизвестным пришельцам, и вдруг закричало:
– На! Посмотри на эти лапы!
Поток пламени вырвался из его рта, и Фура, еле успевший отскочить от лап с иголками, всё же попался на огонь.
– Горю! – вскричал он. – Горю!
Существо бросилось на Фуру, принимаясь тушить пламенные язычки. Но они всего лишь пробежали по его гладкой кожице и исчезли. А незнакомец продолжал колоть Фуру колючими лапками.
– Уйди! – заверещал Фура. – Больно! Щекотно! Уйди!
Существо опешило и отстранилось. А Фура принялся обиженно зализывать свои исколотые ладошки:
– Бр-р-р! Враг колючий!
– Дабы вы знали, я не враг вам, – заметило существо. А ещё оно заметило, что две иголочки остались в Фуре, и вздохнуло: – Все лысеют.
– Ты что имеешь в виду?! – возмутился Фура, приглаживая череп. – Я такой с рождения!
– Вы-ы-ы изви-и-и-и-и-ините-е-е, – приблизился к центру Большой Мотыль, – если мы-ы-ы ваа-а-ас оби-и-и-и-идели-и-ии!.. А-а-а-а ве-е-е-едь мы ва-ас оби-и-и-и-и-иде-ли-и-и-и…
– Друзья мои! Будем знакомы! Дабы не было средь нас обиженных, разойдёмся с миром. Моё сердце не задело столь невеликое недоразумение. Но чует оно обиду затаённую, что никак немыслимо. Солнцу некогда обижаться, пусть же и вы, мой друг, будете подобны Солнцу, не обременяя себя такими мелочами...
– А Солнца-то как раз и нету! – буркнул Фура, перебив незнакомца. – И говорите потише! А то огонь разлетается! – И он окончательно надулся.
– Если есть в том польза для Высшего Блага, то подношу вам извинения, дабы успокоить мятежный ум...
– Давай ты заткнёшься! – поднялся Фура с земли. – А ну быстро показывай, что у тебя там под листом! Мотыль! Иди сюда! – уже вовсю раскомандовался Фура.
– Не-е-е-е-е пойду-у-у-у. Бли-и-и-и-и-и-и-ин...
– Как? – непонимающе опустил лапки незнакомец... – Вы не хотите осветить дружбой мрачный мир сей? – И он окончательно замолчал.
Наступила неловкая пауза. Такая неловкая, при которой Фура обычно начинал крутиться на месте и выдумывать всякие проказы, Большой Мотыль – засыпать, а незнакомец... застывать взором глубинным в Пространстве.
– Я – Бо-о-о-о-о-ольшо-о-о-ой Мо-о-оты-ы-ы-ы-ль... – представился наконец Бабочка и смутился.
– О! – радостно воскликнуло Существо. – Благословенны существа живые! Имя, мне данное, – Мудренат! Пусть разольётся дружба наша по всей Вселенной!
– А наша? Наша разольётся? – поинтересовался Фура.
– Любая дружба бесконечно велика! Чем глубже сердце открывается, тем шире дружба проявляется. И в этой точке Вселенной да раскроется наше сердце до бесконечности!
– Ура! – воскликнул Фура.
– Да-а-а-а-а-а... – глубокомысленно произнёс Мотыль, делая вид, что понимает.
– Слушай, друг! А мы ведь ещё не узнали, что ты несёшь! – вспомнил Фура.
– Да что же это! – заметушился Мудренат... – Там же... Великое Творение... – И он бросился к листику, раздаваясь упрёками. – Забыть свой долг – немыслимо!...
Лапки существа задрожали, после чего полезли в рот, который стал их интенсивно кусать, грызть и жевать, так, что послышался хруст. Одна лапка существа время от времени вылезала изо рта и начинала лупить изо всей силы своё тело по пузу. В результате, кроме боли в пузе, вся лапка Мудрената ещё стала исколотой в колючках. Фура и Мотыль, выпучив глаза, смотрели на эти воистину душераздирающие муки совести. Но сам Мудренат, похоже, ничего необычного не замечал – он бы драл на себе волосы, но их у него не было.
– Сей долг был возложен на бренное тело Мудрената, а он... А он!.. Ведёт беседы праздные, малозначительные с лысеньким зверьком!
|
– Да что у тебя за долг-то? – усиленно стараясь не обижаться на «лысенького», переспросил Фура.
– Долг мой нерушимее скалы, на коей покоится само мироздание! Единожды приняв долг, да не предаст его душа, достойная жизни и света! И Солнца, дорогие мои крылатый и лысенький друзья! – Но Солнца ведь нету! – Фура уже совсем разнервничался. Его уже два дня подряд дразнили то «лупатеньким», то «лысеньким». Нет, он, конечно, и сам знал, что далёк от идеала красоты, к которому, можно сказать, даже и не приближался, но уж уродом-то он себя никак не считал! Поэтому, выкрикнув в сердцах про Солнце, он решил себя приукрасить – чтоб огнедышащему неповадно было дразниться. Только вот как приукрасить? Глубины во взгляд он добавить не мог, шерсть отрастить тоже... зато! Фура даже вздрогнул от радости, когда ему в голову пришла эта замечательная мысль. Он погладил себя по голове в поощрение и, продолжая прохаживаться туда-сюда, как бы невзначай, засветился равномерным жёлтым светом, имитирующим шерсть. От этого он стал похож на птенца птеродактиля. Но Фура об этом не думал – он продолжал сиять, ему было не жалко. – Ой, как преобразовался весь облик твой, воссиянный друг! Где источник сего сияния? Целомудренная жизнь, праведность, открытое сердце, чистота помыслов или просто помылся? – спросил изумлённый Мудренат. – Да это так... шалости... Это я солнечный свет накопил, пока он был, про запас для розыгрышей, а теперь вот... Воссиял! – Э-э-э-эй, вы-ы-ы-ы-ы, смо-о-о-о-отри-и-и-ите! – позвал неожиданно Мотыль. – А е-е-е-его ли-и-и-исти-ик за-а-а-аше-э-э-ве-е-ели-и-и-ился-а-а-а! |
 |
Фура и Большой Бабочка застыли на месте, словно окаменели. Под листиком прозрачно и радужно мерцало существо, подобного которому они ещё не видели в этом мире. Его тело было нежным и прозрачным, глаза – чистыми и бездонными, а крылья, состоящие из лучистого сияния, уходили в бесконечность, растворяясь светом в небесах. Однако видно было, насколько оно слабо – лапки существа безвольно повисли, оно не двигалось. Только прохладный, добрый и прозрачный взгляд его с улыбкой смотрел прямо на... Фуру!
– Да дарует Необъятное Тебе жизнь, о Величайшее из чудес! – продолжал лепетать Мудренат. – И да снизойдут звёзды к Тебе, приложась лечебным снадобьем к ранам Твоим, и да улыбнётся Вечность, прозрев к Величию и Вдохновению Красоты! Реки! Реки же мудрость Свою!... … … Или молчи! Молчи нам пустотой и тишиной мудрости истинной, неизречённой! Дай нам лишь созерцать Тебя!.. Извините за искру...
Фура за время этой вдохновенной речи (в процессе которой Мудренат едва не сжёг всю полянку, вкладывая силу в слова «улыбнётся Вечность» и «созерцать Тебя»…) всё смотрел и смотрел на Новое существо… А оно смотрело на Фуру... Чтобы быть уверенным, Фура даже обернулся направо и налево – убедиться, что никто там не стоит. После этого он таки поверил, что смотрят на него... В душу Фуры прокралось странное сомнение...
– Послушай, Большой Мотыль, – перекрутив пасть назад, шёпотом, чтобы не нарушать торжественность момента, сказал Фура. – А что, если это и есть... А?!
– Д-а-а-а ты-ы-ы-ы что-о-о-о-о? – возмутился его друг. – Э-э-э-это-о-о-о не-е-е-э-э-э-э-съе-е-е-е-едо-о-о-о-обно-о-о-о-о-е-е-е-э-э-э-э!
– Да нет! Я говорю, а не есть ли это то?... – продолжал намекать Фура, но на беду, его услышал Мудренат.
– Как хорошо всё-таки сказано! – с чувством выпалил он, потом потушил выпаленное и сел под деревцем, дабы «осознать всё величие мудрости, изречённой в успокоении, и не потерять ни единой жемчужины редкой». При этом он с хрустом сломал несколько иголок на попе.
 |
Фура был в замешательстве – он первый раз должен был сам принимать важное решение: что делать?.. Сперва он хотел собрать те несколько иголочек, которые обломал Мудренат, садясь под дерево, и вернуть их на место, но потом что-то его остановило...
Тогда он решил обратиться к Мудренату за советом, но тот созерцал и созерцал. – Большой Мотыль, а ты что скажешь? – Я-а-а-а-а-а-а? – только и смог сказать Большой Мотыль. Фура понял, что – ничего. Тогда он подошёл ближе к Существу. «Красивое-красивое, небесно-прозрачное и тонкое Существо. Кто же тебя создал? Кто заставил ступать по этой земле?..» – мысленно обратился он к Существу, стараясь не ранить его неосторожными оборотами. Но потом эти мысли ему пришлось прервать. Странный гул доносился до слуха Фуры, и нечто, похожее на туманное облако пыли, приближалось к ним. |
«Кто это говорит?» – испугался Фура.
«Это я – твоя интуиция. Это я помогала тебе с иголочками».
«И что?»
«Надо бы спасти Принцессу…»
«Ёй! Тогда ты подожди, я это… Пойду Сунапа поищу!»
«Не надо».
«Как же, надо! Это же он по предсказанию избранник».
«Говорят тебе, не надо, упрямое существо! Кто из нас интуиция – ты или я?! А сейчас – видишь эту приближающуюся чёрную тучу? Тебе надо бежать – прямо сейчас!»
– Ребята! За мной! – заорал во всё горло Фура и побежал.
Мудренат вскочил, и первое, что ему пришло в голову, – безопасность Существа. Он подхватил Её на руки, и они все вместе побежали вперёд. Мотыль попытался бежать с ними, но потом понял, что ему лучше будет лететь.
– Ку-у-у-у-да-а-а, Фу-у-у-....
– Не знаю! – орал Фура, но они всё равно бежали, а пыльное облако приближалось всё ближе. Это были чёрные птицы, с криком нёсшиеся за друзьями. А потом… Бежа, кто-то из них споткнулся и упал, Мотыль летел слишком низко, зацепился за них, и они кубарем свалились в небольшую расщелинку.
– Вот и отлично! Друзья мои! Судьба сама нас спасает... Мы оказались в укромном месте, дабы не стать добычей стражников Короля Птиц...
– То-о-о-ль-ко-о-о... – задумался Большой Мотыль, – Фу-у-у-ра-а-а-а е-э-э-щё-о-о-о све-е-е-ти-и-и-тся-а-а-а...
И тут к Фуре пришло восторженное мгновение! А точнее…
…Все его мысли ушли. Не думая ни секунды, он вскочил, вылез из ущелья и побежал назад.
Он нёсся в самую гущу темноты, откуда раздавались оглушительные отчаянно-зловещие крики. Как будто стражники Хаоса собрались со всех уголков Вселенной, чтобы воздвигнуть нерушимую стену. Пыль застилала глаза, но это не мешало Фуре видеть – некое другое зрение, отличное от обычного, ясно показывало ему всё происходящее, и даже больше... Словно вспышка озарения средь мрака ночи.
Фура остановился и замер. Он чувствовал, как приближается к нему крылатая стена, но не сдвинулся с места. Его взгляд горел необычным жарким пламенем, и что-то Великое вырывалось из него – То, что он собирался исполнить.
Золотое свечение вокруг Фуры усиливалось с каждым мгновением. Фура взялся лапками за сердце – оттуда исходил сильный жар, расплавляющий всё вокруг. И Фура уже не светился, а пылал, так что на него невозможно было смотреть.
– Блин! – восхитился Мотыль, жмурясь от света. Он, наконец, выкарабкался из ущелья и теперь пытался понять: что же это там на самом деле происходит?
– Одна стена... Другая... То есть первая... – раздавались приглушённые звуки из ущелья. – Сплошные стены. Природа не подумала о выходе, сотворив вход... Друг мой, Мотыль Большой!
Мотыль опомнился и заглянул в ущелье: там, ощупывая стены, копошился Мудренат.
– Друг Светлейший! – прокричал он, подняв мордочку вверх. – Ничего другого не остаётся – Судьба определила нам великое сражение! Фура отвлекает внимание противника. Но одному из нас необходимо сберечь жизнь этого Прекрасного Существа, коего не видел ещё мир. Чует что-то во мне, что жизнь ослабшего Светила в опасности. Мрак расщелины поглотит последние силы Прекрасной Души, а потому ей нужен Свет и спаситель, который унёс бы её далеко-далеко от этого опасного места. Им будешь ты, прекрасный друг. А я вступаю в сражение!
– А-а-а-а-а-а... не-е-е-е-е-ет! – решил Мотыль. – Я тоже-е-е-ее...
– Как же нет?.. Но тогда... у Прекрасного Существа не будет Спасителя... мои лапы коротки, они не смогут далеко унести юное творение... А у тебя есть крылья... Большой Мотыль! Нечто Великое уже всё предрешило! Встреча наша не случайна! Прекрасное Существо передаётся на твои крепкие крылья, дабы ты смог вынести Великое Творение и спасти его!
Мудренат бережно поднял на руки Существо и стал пробираться к Мотылю. Бабочка подставил крыло, и ноша Мудрената осторожно скатилась к нему на спину, покрытую нежными ворсинками.
– Спеши, посланник небес!
И тут оба замерли...
Яркий свет заливал всё вокруг, как будто Солнце просыпалось и освещало землю и всё живое... Лучи упали на лицо Прекрасного Существа, и на нём проявилась неземная улыбка, тёплая-тёплая...
– Что это за невиданный Свет! – воскликнул ослеплённый Мудренат, пытаясь раскрыть глаза.
– Фу-у-у-у-ура.... А-а-а где о-о-о-о-о-он?
А между тем Фура настолько воссиял, что уже не ощущал своего тела – оно как будто превратилось в раскалённый воздух. Птицы стремительно окружали его плотным кольцом, пытаясь поглотить все лучи, но жар был сильнее их.
– Что это?! Что это?! – раздавались отовсюду крики.
– Сю-ю-ю-юрпри-и-из!.. – улыбался Фура, и от этого разгорался ещё сильнее.
И тут он почувствовал на себе взгляд. Прекрасный и чистый. И чем больше разгорался Фура, тем сильнее становился этот взгляд... И тем ярче воспламенялось всё вокруг.
– Принцесса Птиц... – прошептал Фура, пытаясь поймать Её лучистый взгляд. – Ты будешь жить!..
Фура вспыхнул ещё сильнее и вместе с ослепительной силой почувствовал боль...
– Что это?.. Я горю?.. – Он поднял взгляд в небо и увидел Принцессу Птиц. Её раскрывающиеся всей Вселенной крылья излучали дивное сияние, и взгляды их соединились!
Фура ощущал, как плавится его сердце, но остановиться уже не мог – в то мгновение, когда он выбрал этот путь, всё было решено! Он даже не задумывался, что выбирать: свою жизнь или жизнь Всего Будущего, что уже наступает.
Всё было уже выбрано. И Фура просто отдался в руки тому Озарению, которое действовало через него, и ощущал, как происходит что-то необычное...
Весь мир затаил дыхание. «Солнце всходит...» – шептали птицы.
И от земли, обжигая жаром жизни, поднималось огромное сияние.
А в небесах Прекрасное Существо расправило Крылья, ослепляя красотой и покоем...
И в какой-то миг... в какой-то момент Вечности произошло Нечто: двое светил встретились, и в слиянии их произошло То, что ещё не происходило, То, что изменяло все привычные законы этого мира, То, что давало начало Новой Жизни... И зарождение этой Жизни зажглось в сердце каждого живого существа.
Это было Великое Зарождение Нового Мира...
|
Но наша история не окончилась с этим новым началом.
...Новый мир действительно был прекрасен – в нём не было такого беспорядка, как в устарелом прошлом, не было поедания существами друг друга, не было обманов и борьбы за выживание. Существа, рождённые там, с самого раннего детства были полны света. Они радовались каждой частичке Бытия, будь то огромная звезда или крошечная капелька росы на травинке.
Выглядели эти существа ужасно гадкими, с точки зрения существ Старого мира, – не было такого изобилия мордашек, когда каждое существо отличается ото всех (ведь во всём Старом мире не было и двух похожих особей!). Существа Нового мира называли себя Людьми и выглядели довольно глупо и беспомощно. У них всё было пропорционально и понятно: две руки, две ноги, симметричная голова, у всех волосы только на одном одинаковом месте – скукота!
Но зато все они изначально понимали всех других живых существ – зверей, птиц и друг друга. Природа этого мира отличалась гармонией и величественностью – здесь уж Принцесса Птиц постаралась.
Но... Видимо, что-то как-то где-то и когда-то таки не случилось…
В этот Новый мир переселились и души тех, кто принимал участие в его творении. В эту новую прекрасную расу Людей вмешались черты Сунапа, Ладушки-Оладушки, Большого Мотыля, Мудрената, БурРута, птиц и, конечно же, Фуры.
Они-то помнили всё и даже, представьте, встретились.
Фура осознал, что он Фура, в возрасте 12 лет. Однажды, придя домой после школы, он швырнул книги перед порогом и заявил родителям: «В этом теле – не Ваш сын. Здесь воплотился Фура, чтобы нести свою миссию. Поэтому я покидаю этот дом, чтобы дарить всем людям Свет».
Увидев ореол сияния вокруг его прекрасного лица (в этой жизни вовсе не лысенького, а очень даже волосатенького и напоминающего Солнце), тот, кто прежде был Мудренатом, воскликнул: «Да благословят небеса Сей Свет, несущий Лучи свои во все уголки Всех миров и проникающий в саму суть души человеческой!» – И пошёл следом за Фурой.
Ладушка-Оладушка, обнаружив потерю своих восхитительных хвостов с бантами, сначала немного огорчилась. Однако, когда она вдруг почувствовала изнутри себя плавность, изящность движений и необычайную, какую-то другую, новую красоту, то вся «воссияла». Теперь у неё был один-единственный небольшой хвостик, длинный нос и большие уши. И всеми этими конечностями она радостно махала от одной только мысли о Фуре и о своей Любви к нему. Но её новая внешность делала Ладушку-Оладушку очень красивой и милой. И вообще, она очень имела сходство с нынешними слонами. Только её уши и нос (хобот) покрывало природное золото – это делало её уникальной. Конечно, Фура не смог бы отказаться от такой преданной спутницы.
Сунап тоже воплотился неподалёку с Ладушкой-Оладушкой, рядом с которой и находился в начале последних мгновений конца сотворения мира. Правда, судьба была к нему неблагосклонна – он ничем особенным не отличался, так что даже дети дразнили молодого Сунапа: «непонятно чем» и «ерундой на постном масле». Но для Ладушки-Оладушки он был лучшим другом.
– Сунап! – закричала она, осознав свою красоту и прыгая в воздухе, отчего всё поселение, где она жила, вынуждено было терпеть вредной силы землетрясение. – Веди меня скорее к Фуре! Теперь Он должен любить меня ещё больше!
Сунап долго, задумчиво смотрел на неё. Учитывая все превратности Судьбы, в этом воплощении ему было о чём подумать, что он и делал постоянно. Он так и думал бы годами, но изнурённые землетрясениями жители поселения тоже присоединились к просьбам Ладушки-Оладушки увести её куда-нибудь к Фуре… Тогда Сунап величественно и озадаченно поднялся и отправился вместе со своей подругой к её прошлому, а может быть, и будущему счастью.
Вокруг Фуры действительно было Счастье. Все существа в округе приходили к нему погреться, будто к Солнышку. Но старые друзья есть старые друзья, и Фура очень радостно встретил обоих. Ладушка-Оладушка решила остаться рядом с Фурой навсегда, а Сунап, покорённый Тайной Великих Изменений, так и не смог ужиться на одном месте. Он смутно чувствовал, что его Задача ещё не выполнена, ведь почему-то ему всё последнее время снился какой-то листик с коготками... В поисках Разгадки Сунап отправился в странствия...
Большой Мотыль в этой жизни уже не летает, но зато болтает без умолку! Да если бы просто болтал, так он ещё и на всё имеет своё собственное мнение. Это невыносимое жизнерадостное существо стало тележурналистом, всё время носится, куда-то торопится и вообще, мотается туда-сюда, как по белу свету, так и внутри себя. Хотя внешне он остался таким же, как был – пухленьким и милым. Больше того, он был не глупым, даже немного и очень медленно пытался духовно развиваться. Например, он походил пару лет на медитации к некоему заезжему великому-превеликому гур-йогину, которого звали Мудрый Нат, но там он потерпел великое падение. В любой мало-мальски продвинутой медитации вместо общеизвестных мантр из его трансцендентального состояния звучало только глубокомысленное: «Бли-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-ин»…
Безутешные птицы, так и не решившиеся в старом мире открыто пойти против Воли Царя Птиц, в этой жизни организовали очень революционно настроенное движение в защиту окружающей среды (как теперь стали ласково называть Природу).
А что касается всеобщего любимца БурРута, то он прекрасно устроился в этой жизни акулой капитализма. Сперва он, конечно, какое-то время искал себя, но поскольку в чудеса, сюрпризы он больше не верил, и уж совсем не верил в Фуру, и вдобавок имел смутную тягу к засасывающему быту стильных чёрных ям, то вскоре придумал способ, как втянуть весь окружающий мир в свою картину мира. Бур-Рута был первым, кто изобрёл нечто засасывающее и приятное настолько, что люди просто не могут от этого отказаться, погружаясь всё больше во всемирную слизь приятного астрального хлюпанья… И хотя иногда один-другой и скажет в сердцах: «Ох, этот уж мне глюкавый виндоуз! И какая сволочь только его изобрела!», – Но Бур-Рута только тихонечко усмехается себе под нос в своём уютном офисе – ведь он сознательно допускал мелкие глюки в своей продукции, чтобы насладиться дополнительной порцией энергии внимания. А заодно доказать всем Фурам на свете – кто здесь главный!
А Листик решил пока вообще не воплощаться. Он обнаружил возможность находиться в любой точке пространства одновременно и подсказывать людям мысли Высшей Мудрости. Кто хотел, мог всегда услышать его.
И этому Новому миру через период завершения придёт Новый мир. Когда это случится – знает лишь мудрая бескрылая Принцесса Птиц да Сунап, который бродит пока что по миру в поисках Разгадок и Ответов. Когда придёт время, он ещё совершит предсказанную ему миссию…
Может быть, тогда так же упадёт последний осенний листик, а существа этого мира чёрной стаей встанут на его защиту…
А может – всё будет совсем по-другому…
19 + 19 + 19+1 + 19+8 років
 Книга 17 |
предыдущий автор
 
 
следующий автор
|
 |
 |